«Налоговые меры никогда не принимаются ради справедливости». Экономист Олег Буклемишев о причинах и последствиях повышения налогов в России

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ THE BELL ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА THE BELL. 18+

Две недели назад Минфин официально раскрыл параметры налоговой реформы в России, которая обернется повышением налогов как для бизнеса, так и для среднего класса. Если реформа будет утверждена в текущем виде, она заработает в 2025 году и, как ожидается, принесет бюджету за первый год 2,6 трлн рублей. О том, что заставило власти пойти на повышение налогов и что за этим последует, The Bell поговорил с экономистом Олегом Буклемишевым.

На первый взгляд кажется, что с реформой все не так плохо. Правительство преподносит ее как весьма гуманную. Рост НДФЛ коснется небольшого числа людей, налоговая ставка останется привлекательной по сравнению со многими западными странами. Налог на прибыль вырастет, но будут предусмотрены вычеты за инвестиции. Действительно ли повышение налогов оказалось не таким страшным?

Повышение налогов всегда неприятно. Я не знаю примеров, когда оно всеми бы приветствовалось. Но сравнение с западными странами сейчас вообще никого не волнует, потому что в России нет ни свободного перетока капитала, ни западного бизнеса. То есть страна по сути отгорожена высокими санкционными и капитальными барьерами. В этом смысле налоговая конкурентоспособность нам по большому счету не нужна. А то, что дополнительные налоги не увеличивают инвестиционную активность и не могут сказаться на сильном повышении расходной активности представителей среднего класса, — эти вещи не будут, наверное, иметь крупных драматических последствий. Но, похоже, это [повышение налогов] — только первый шаг, усугубляющий структурные диспропорции в российской экономике. Сам по себе, может, он мало что значит, но это — знаковый шаг в направлении еще большей структурной несбалансированности, когда производящая рыночную продукцию часть системы оплачивает деятельность другой части, не производящей такой продукции.

Второй тезис властей — повысить налоги давно пора было, потому что в обществе есть запрос на социальную справедливость. Но странным образом из-под прогрессивного НДФЛ выводятся дивиденды, доходы от депозитов и прочие источники дохода по-настоящему состоятельных людей. Нет ли здесь противоречия и чем оно объясняется?

Это как раз понятно — очень многие люди все меряют по себе. Поэтому лица, принимающие решения, вероятно, на многое готовы, но не на какие-то действия, которые непосредственно затрагивают их собственные или схожие с ними интересы.

Поэтому здесь слова про справедливость были сказаны, я думаю, ради чисто лингвистического эффекта. Конечно, никакие налоговые меры сами по себе никогда не принимаются ради повышения справедливости, и уж тем более вот так — одним налоги повысим, другим — оставим прежние ставки. Налоги повышаются всегда для одной цели — чтобы собрать побольше доходов. А за счет каких именно доходов и категорий налогоплательщиков — тут, наверное, стоит тщательнее проанализировать, вы абсолютно правы.

С другой стороны, я хотел бы обратить внимание на одну тему, которая в стратегических целеполаганиях появилась по сути в первый раз. Если бы повысили налоги на доходы от ценных бумаг, это не способствовало бы перспективам роста фондового рынка, на который неожиданно, спустя столько лет забвения, обратили внимание. Это нельзя не приветствовать, и здесь, по крайней мере, не возникло никакого противоречия между разными мерами. Решили не душить единственный оставшийся источник финансирования у многих предприятий, которые раньше пользовались альтернативными источниками.

И это в условиях, когда российский фондовый рынок практически отыграл свое падение с начала 2022 года.

Да, падение оказалось отыграно. Но дело скорее в том, что некуда больше идти за деньгами — есть только внутренний рынок. И говорить в основном можно только про деньги частных лиц — те же банки не могут сильно расширить кредитование, особенно при высоких процентных ставках. Поэтому у вас нет никакого источника, кроме сбережений домашних хозяйств, а перспективы их наращивания в первую очередь связываются именно с фондовым рынком.

В апреле вы писали, что налоги повышают в условиях слома философии бюджетно-налоговой политики. Что вы имели в виду?

Суть заключалась в следующем: копить сейчас не в чем, поэтому появившаяся только что новость про рост дефицита бюджета при том, что заимствования не увеличиваются, не так парадоксальна, как может показаться на первый взгляд. То есть мы увеличиваем дефицит, но финансируем его за счет снижения отчислений в ФНБ. Его и раньше, как теперь выяснилось, было без толку набивать, а сегодня тем паче.

Бюджетная идеология последних 20 лет заключалась в межвременной оптимизации. То есть сначала идут семь тучных лет, потом семь тощих. За тучные годы вы копите, потом тратите. И это была нормальная идеология, но сейчас она не работает по той причине, что нельзя надежно приумножать накопленные средства без доступа к западному финансовому рынку и конвертируемым валютам (я заведомо исключаю из рассмотрения золото или какую-то еще экзотику). Вам не во что вкладывать деньги, даже если бы они скопились в большом количестве. Поэтому еще один вывод, который, как мне кажется, не все осознали, заключается в том, что никакого ФНБ в прежнем понимании уже нет и не будет. Не вкладывать же его шизофренически во внутренний фондовый рынок.

А юани чем плохи?

Во-первых, это не конвертируемая валюта. Во-вторых, нужно сильно постараться, чтобы разместить юани в ликвидные инструменты, приносящие нормальный доход. В-третьих, вы не знаете, что будет происходить с юанем как с валютой в сколько-нибудь отдаленной перспективе, поскольку это несколько иначе управляемая денежная единица, нежели те, в которые мы раньше вкладывали. Про зависимость от Китая в данном случае я не говорю, это отдельный важный вопрос. Это может нравиться или не нравиться, но она уже тотально присутствует в нашей жизни безотносительно структуры резервов.

Если разобрать параметры налоговой реформы, то кто в конечном итоге будет помогать затыкать образовавшуюся из-за войны дыру в бюджете? По нашим оценкам, это в первую очередь — топ-менеджеры крупных компаний, считайте — сотрудники госкомпаний, предприниматели чуть больше малых, торговля и сектор услуг.

Это действительно очень важное размышление, а кто, собственно, заплатит повышенные налоги. Отчасти их заплатит средний класс, но не в очень большом масштабе, потому что 500 млрд рублей по нынешним меркам — не очень много. Больше заплатят компании, которые не найдут способов получить компенсирующие вычеты. Кто-то, возможно, даже выиграет из-за вычетов на инвестиции, траты на R&D и так далее. Вероятно, самый большой проигрыш бизнеса будет из-за изменения порога взимания НДС (его теперь будут платить компании с выручкой свыше 60 млн рублей. — The Bell). То есть если говорить об узких группах, то это подросшие компании, ранее пользовавшиеся упрощенной системой налогообложения, а также отдельные отрасли, у которых изменился НДПИ (железо и минудобрения).

Удастся ли за счет реформы удовлетворить запрос на социальную справедливость, о котором все время говорят власти, или уменьшить расслоение?

Термин «справедливость» — это такая словесная оболочка. Если бы действительно хотели бороться налогами за справедливость, то нужно было вводить большой необлагаемый минимум для бедных людей или более «крутую» шкалу налогообложения и т.п. Помощи бедным в этих налоговых изменениях материально не видно. Она все-таки больше идет по каналам социальных выплат, нежели по налоговым. Глупо налогами помогать бедным. Налогами можно облагать богатых.

Есть и другие способы помочь бедным — например, сделать для них послабления с точки зрения НДС. Что вы об этом думаете?

Бедные совершают больше покупок и меньше сберегают. Получается, что вы можете заплатить больше НДС относительно уровня своего дохода просто потому, что вы с колес тратите большую его долю. Градуировать налог по разным группам товаров и услуг, которые потребляют бедные, это такая немного противоречивая мера. Если вы хотите, чтобы бедные богатели, вы, наверное, также хотите, чтобы они изменяли свою структуру потребления. Только они начинают ее изменять, выясняется, что они платят больше НДС. Так что я не думаю, что его градуировка — это хорошая идея, не говоря уже о возникновении возможностей для уклонения от налога.

Можно ли более-менее конкретно спрогнозировать, как повышение налогов отразится на инфляции? Пока кажется, что варианта два: либо компаниям придется перекладывать возросшие налоги в стоимость товара, либо, наоборот, НДФЛ будет играть дезинфляционную роль (чем меньше денег на руках, тем меньше спрос).

Я не думаю, что с повышения налога на прибыль будет какая-то сильная перекладка в цены, особенно в конкурентных отраслях, где у производителей нет достаточной силы, чтобы дополнительно «нагнуть» потребителя. Они потеряют клиентов, и все. Поэтому, как всегда, поделят [нагрузку]: что-то недоплатят в дивиденды, что-то недоинвестируют, что-то переложат в цены. Не думаю, что это очень сильный проинфляционный фактор, тем более он разовый. Один раз мы, может быть, что-то почувствуем с начала года, когда повысят налоги, но, поскольку это ожидаемое изменение, оно будет размазано по времени и не даст сильного ускорения ценам. У нас действуют другие, гораздо более мощные проинфляционные факторы.

Что касается НДФЛ, то его повышение в основном приходится на категории населения, которая больше сберегает. Поэтому они не потратят меньше, а сберегут меньше. Поэтому я не вижу тут особого инфляционного эффекта.

Есть мнение, что повышение налогов выглядит логично на фоне падения сырьевой ренты в доле бюджета. Что вы об этом думаете? Пришлось бы проводить налоговую реформу, если не было бы войны?

Очевидно, что, даже если завтра все военные операции прекратятся, Россия уже не восстановит тех позиций, которые у нее были на европейском маржинальном рынке, в первую очередь по газу, а также многим другим товарам. Поэтому это факт жизни: рента сократилась. Из-за этого мы вынужденно будем больше опираться на внутренние и меньше на нефтегазовые доходы, непосредственной замены которым не просматривается.

Здесь неявно встает вопрос о будущем участии России в глобальном разделении труда, которое уже не будет прежним. Отсюда следует и наша относительная конкурентоспособность, и платежный баланс, и обменный курс, и потребительские возможности населения, и многое другое. Вот эти вопросы, мне кажется, гораздо крупнее, чем вопрос о налогах, который, несомненно, тоже важен, но второго порядка важности.

Другое мнение связано с тем, что незначительное повышение НДФЛ говорит о том, что налоги для физлиц в дальнейшем могут еще повысить. Как вам кажется, это возможно?

Если надо будет, то, конечно, повысят. Когда два года назад ввели прогрессивную шкалу, я сразу сказал, что это только первый раз: разница между непрогрессивной шкалой и прогрессивной велика, а между менее и более прогрессивной — гораздо меньше. И это переходит из разряда политических изменений в технические, поэтому они могут последовать быстро. Вопрос в том, какая в этих изменениях будет потребность и захочется ли их делать с учетом относительно небольшого выигрыша от прогрессии для бюджета (вот изменение базовой ставки гораздо более чувствительно). И более того, если у нас сохраняется высокая инфляция, номинальные пороги прогрессии тоже начинают инфлироваться. И у вас все большее людей даже без всяких изменений будет подпадать под более высокие ставки с каждым годом: при годовой инфляции в 7–8% под старые ставки попадут еще несколько сотен тысяч человек. То есть это самонастраивающаяся, если угодно, схема, которая будет работать и без повышения прогрессии.

В девяностые в России уже была прогрессивная налоговая шкала, в то же время страна столкнулась с кризисом неплатежей. Были ли эти вещи связаны?

Это две разные вещи, слабо связанные друг с другом. Прогрессивный налог действительно был, я даже успел его тогда заплатить пару раз. Но это происходило совершенно в других условиях. Фискальная сфера довольно долго отстраивалась в России по сравнению с СССР, где данная сфера пребывала в зачаточном состоянии. И без профессиональной налоговой службы, без цифровизации, без понимания сути процессов со стороны налогоплательщиков собирать налоги было гораздо сложнее, чем сейчас.

Уклонение было тотальным, особенно по крупным доходам. Люди не осознавали себя как налогоплательщики — идеология «taxation for representation» даже сейчас выглядит почти экзотикой. А технически правильное вроде бы введение плоской шкалы в начале нулевых отбросило эту идеологию на много лет назад. Сейчас, когда прогрессивная шкала возвращается и все больше людей будут совершать акт осознанной уплаты налогов, очень важно напоминать, что государство должно оказывать нам качественные услуги и всякий налогоплательщик имеет право спросить с него, за что он, собственно, платит, особенно повышенную ставку. Мне кажется, это может иметь некоторые позитивные последствия.

А что касается неплатежей, это совершенно про другое. Там по большому счету речь шла о глобальной реструктуризации цен, поставок, цепочек создания стоимости. Часть экономики вдруг погрузилась в нерентабельность, а цепочки продолжали по инерции функционировать. Для того чтобы обеспечивать процесс производства, необходимо было платить за входящие ресурсы, а если у вас вдруг не было денег, поставщикам часто тоже было некуда переориентироваться. Советская экономика, у которой все шло по другим законам, неожиданно встала перед необходимостью считать деньги, выживать в соответствии с рентабельностью. Она не могла не породить неплатежей и масштабных крахов при переходе к нормальной жизни. Конечно, это имело и налоговые последствия, но прогрессивная шкала тут точно ни при чем.

На ваш взгляд, есть риск того, что из-за повышения налогов люди будут больше уклоняться от их уплаты?

Есть, но он не очень велик по той причине, что мы далеко ушли вперед технологически. Конечно, люди всегда уклонялись и будут уклоняться, как-то маневрировать, но с учетом цифровизации эта угроза мне кажется минимальной.

Усилит ли налоговая реформа региональное неравенство в России, учитывая то, что делиться допдоходами с регионами федеральный центр не собирается?

Давайте представим, что мы отправили все деньги от повышения налогов в регионы. Кто эти дополнительные деньги получит? Та же Москва, нефтяники и еще несколько агломераций. Вряд ли бы вы этого хотели. Есть такой миф, что если мы оставим в регионах больше денег по какой-то волшебной формуле, то у нас все будет хорошо. Ничего подобного, у нас богатые станут богаче, а бедные не разбогатеют от этого достаточно, чтобы выкарабкаться. То есть это как раз приведет к еще большему накоплению неравенства. Поэтому вполне правильное решение: прогрессию почти всегда натягивают на центральные органы власти, которые занимаются перераспределением.